Nesvizh
Coat of arms of Nesvizh approved June 18, 1586
The modern arms of Nesvizh approved December 23, 1999
Nesvizh is a town-legend, a fairy-tale, a dream-town. There are few towns like this and all of them arе milestones in Belarusian history — Polotsk (a capital of Polotsk Dutchy — the first state institution on the territory of Belarus), Novogrudok (the first capital of the Grand Dutchy of Lithuania), Krakov, Grodno, Vilnia, Praha...
Even the time of Nesvizh appearence is mysterious. For a long time it was assumed that the town was founded in 1223 — you will see this date today at the entrance to the town. As it is mentioned in chronicle on the 31st May 1223 on the river Kalka there was a battle of Russian and Polovtsian troops with tartar — mongols when «Prince Yuri Nesvizhskij» died. Historians decided mistakenly that if he was Nesvizhskij, he came from Nesvizh. Later it was found out that that Yuri Nesvizhskij came probably from the Ukrainian town Nesvich, which is similar in sound.
The other more realistic date of Nesvizh foundation is 1446 when Nesvizh was mentioned in chronicles due to the fact that the Great Prince Kazimir Yagellonchik handed it over to Mikolaj Yan Nemirovich. However it is clear that for the citizen of Nesvizh it is difficult to get used to the idea that the town became two centuries younger. Thus the figure «1224» greets citizens and guests. However due to this juvenescence this famous town does not become less interesting or attractive either for researchers, tourists, or for lovers of the antique.
At first, the town belonged to Nemirovichs, then to Kishkas, and since 1513 constantly to Radziwills. The importance of Nesvizh increased especially in 1586 when Nesvizh ordinance of Radziwills appeared, an indivisible estate, which was handed over only from the father to the elder son. Thus on hearing the name Nesvizh any educated man responds immediately: «Radziwills!». And he will not be mistaken.
Radziwills
Barbara Radziwill (1520-1551)
Nicholas Christopher Radziwill «Sirotka» (1549-1616)
Michal Kazimierz Radziwill «Rybonka» (1702-1762)
Karol Stanislaw Radziwill «Pan Kochanku» (1734-1790)
As long as Nesvizh exists it will bless Radziwills. According to the legend this great family originates from mythological ancestor Lizdejka who advised (in Belarusian language «radzil») Great Prince Gedimin to lay the foundation of the capital Vilnia in that place where the Prince saw a prophetic dream about a grunty wolf. In recognition of his precious advice Gedimin ordered to give Lizdejka as many lands as one can hear the sound of a hunting horn, thus Radziwills acquired the coat of arms «Horns» (1413). The legend of Lizdejka is described in «Mr. Tadeush» by great Adam Mitskevich.
According to a more realistic version everything began from the chastelain of Vilnia Kristin Ostsik (about 1363 — 1443), who gave his son the name Radziwill. Later this name became a surname which would sound loudly on the lands of the Grand Dutchy of Lithuania and Rhech Pospolita for many centuries. This famous princely family acquired tenure of the town in 1533 when Jan Radziwill the Bearded married Anna from Kishka family. Yan Radziwill was a brave knight, a proxy of a king Zhygomont I the Old. A son of Yan Radziwill, Mikalaj Radziwill the Black became a chancellor of the Grand Dutchy of Lithuania and a military governor of Vilnia. His cousin Barbara Radziwill married the Polish king and great Prince Zhygimont II August. Thus the owner of Nesvizh in fact became a relative with Yagellones themselves... Nesvizh flourished most in the time of Prince Mikolaj Krishtoph Radziwill the Orphan, a son of Mikolaj the Black.
The town received Magdeburg Right (a right to self-rule), the Orphan himself drew up a relevant act and on 24th June 1586 at Grodno Sejm endorsed it by signature of the king Stephan Batorij. Owing to Magdeburg Right the town received a City Hall. At present, it is the oldest City Hall in Belarus.
Following the City Hall the construction of a majestic church was being conducted, the castle was being actively built, in the town there appeared other stone constructions. The wooden Nesvizh was turned by the Orphan into a stony one.
The wisdom of the Orphan consisted in that that he did not save money for the sake of money but invested it into himself, the honour and speaking modern language into the brand of his family. It was he who laid the foundation of fame and honour of the family whose name has been heard in Europe for six centuries already.
However this great family has been famous not only for the Orphan alone: since 1446 and up to now this family gave the Grand Dutchy of Lithuania and Rhech Pospolita more than 40 senators as well as chancellors, marshals, hetmans, military governors, bishops...
All governors of Nesvizh without any exclusion left a good memory behind, the most remarkable after the Orphan, Michael Kazimir Radziwill «Tiny Fish» and his wife Frantishka Ursula from Vishnevetski family. The «Tiny Fish» finished practically the construction of the castle (which would later be accomplished by his son Panie Kohanku) and financed the paintings of the Church. Frantishka Ursula founded a theatre in Nesvizh, wrote 16 plays and 14 scene sketches of these plays...
There are many books and monographs written about Radziwills, there will be still more. So wonderful are their deeds and great are their achievements. «Bog nam radzi» («God advises us», in Belarusian «radzits») — the motto of Radziwill family written on their coat of arms. And this motto would never fail them.
© Svetlana Salenik
Костел Божьего Тела (1589-1593 гг.)
Костёл
Костёл и часовня св. Роха
Св. Екатерина Александрийская
Криштоф Миколай Радзивилл — сын Сиротки, который умер в 16 лет
Костел Божьего Тела является одинаково большой святыней и для семьи Радзивиллов, и для всех народов бывшего ВКЛ, и для каждого верующего человека.
19 августа 1584 года Сиротка подписал акт основания в Несвиже коллегиума иезуитов. Приходская святыня, строительство которой началось еще в 1583 году на месте деревянного храма, была передана иезуитам. Было решено перестроить его, для чего в течение 2 лет храм разобрали. Возведенный на этом месте позднее костел Божьего Тела стал выполнять роль не только иезуитского храма, но впоследствие и приходского.
С точки зрения архитектуры это первая всецело барочная постройка на территории Восточной Европы и вторая — в мире. Кроме того, храм примечателен еще и тем, что за 420 лет своего существования никогда не был закрыт. Для рода Радзивиллов это семейная усыпальница, где почили представители рода начиная с 1616-го года и вплоть до наших дней. В свое время крипта Несвижского костела стала третьей семейной усыпальницей в Европе (после усыпальницы Бурбонов во Франции (аббатство Сен-Дени) и Габсбургов в Австрии (Капуцинкирхе в Вене)). Разрешение на создание усыпальницы князь Миколай Криштоф Радзивилл «Сиротка» получил лично у Папы Римского, поскольку в то время считалось неприемлемым, чтобы покойники оставались после смерти не закопанными в землю, а на поверхности.
Говоря об архитектурном аспекте, нельзя обойти феноменальную личность архитектора Джованни Мария Бернардони. Как мы уже знаем, в 1582-84 годах Сиротка отправился в паломничество в Египет, Святую Землю и Италию. Увидев там лучшие образцы передовой европейской архитектуры, Радзивилл задумал сделать Несвиж не хуже. Для этого в Риме Сиротка приглашает приехать в Несвиж молодого архитектора-иезуита Бернардони. Тот соглашается и обещает прибыть в Несвиж вслед за Сироткой. Однако дорога от Рима до Несвижа занимает несколько лет. Длительное время оставалось загадкой, почему архитектор ехал так долго, однако белорусская исследовательница архитектуры Тамара Габрусь раскрыла эту загадку... посмотрев на карту Европы! Выяснилось, что Бернардони, бывший иезуитом, по дороге останавливался не в отелях, а в монастырях и миссиях иезуитов. И почти везде с ним случалась, тривиально говоря, одна и та же история. Отцы-иезуиты в один голос говорили талантливому архитектору: «Построишь нам костел, а потом поедешь дальше!». Воти вышло, что на пути из Рима в Несвиж Бернардони оставил в память о себе несколько прекрасных костелов. Последнюю — перед Несвижем — остановку Джованни сделал уже в Гродно, на территории Беларуси. Король Стефан Баторий также уговорил архитектора «построить костел» — который известен нам как каменная Фара Витовта (разрушена коммун истами в 1961 году).
Впрочем, когда Джованни Мария Бернардони наконец доехал до Несвижа, Сиротка не отпускал его целых 13 лет!
Первым делом был разобран прежний, недостроенный храм, который показался Радзивиллам «мелким». 14 сентября 1589 года был заложен краеугольный камень нового костела, который освятил Виленский епископ, краковский кардинал Юрий Радзивилл. Точная дата известна благодаря памятной доске на стене костела. Бернардони возводит величественный и возвышенный каменный храм, прототипом для которого в некотором смысле стала базилика Иль Джезу в Риме: возведенная в 1568-1584 годах, она задала мотив для последующих храмов иезуитов. Джованни дали свободу творчества, и он построил прекраснейший барочный храм (1589-1593 гг.), ставший чудом и прорывом в архитектуре для наших земель в то время. Перед костелом возникла массивная башня — ныне колокольня, являющаяся сама по себе прекрасным памятником архитектуры.
Помимо костела в Несвиже, выдающийся архитектор, вероятно, построил храмы в Вильне, Новом Свержене, Чернавчицах, что под Брестом, деревне Деревное под Столбцами... Выехав, наконец, из Несвижа, Бернардони отправился в Краков, где построил... точную копию костела в Несвиже! И сегодня костел Петра и Павла, в крипте которого похоронен великий теолог Петр Скарга, отличается от Несвижского разве что декором... Тамже, в Кракове, Бернардони умер, успев возвести храм под купол — верх достраивали уже его ученики... Интересный и малоизвестный факт: купол Несвижского храма также возводил не Бернардони, а приглашенный из Италии архитектор Джузеппе Бризио...
Внутреннее убранство храма вызывает не меньшее восхищение, чем внешний его вид: барочные черты находят здесь продолжение и даже усиление. После возведения храма началась работа над его внутренней отделкой. С левой стороны был создан алтарь Святого Креста из белого, розового и черного мрамора. Над ним работали итальянский скульптор Джиролама Компани и архитектор Чезаре Франко. Алтарь возвышается ровно над входом в усыпальницу Радзивиллов. Интереснейший факт: изначально этот алтарь должен был быть главным в том меньшем храме, который разобрали. А затем был размещен сбоку в новом костеле.
В середине XVII века, во время польско-шведской войны, интерьеры храма сильно пострадали, чудом сохранились только каменные алтари и надгробья. Всю вторую половину XVII века храм простоял просто побеленный, причем как снаружи, так и внутри. Масштабные работы начались в первой половине XVIII века: были сняты перекрытия из боковых нефов, за счет чего визуальный объем костела значительно увеличился; тогда же, в середине XVIII века, были созданы фрески и главный алтарный образ «Последняя вечеря». На гравюре Гирша Лейбовича 1747 года всего этого еще нет.
Надо сказать, что библейские сюжеты выполнены настолько возвышенно и утонченно, что создают импрессию трепета и торжества. Здесь хочется молчать или же молиться. Внутреннее убранство храма уже само по себе великолепное явление. Стоит заметить, что если внешний вид храма остается неизменным вот уже 420 лет, то внутри каждый из князей мог осторожно привнести что-то свое, либо это делали непосредственно сами благодарные прихожане.
Восхищение вызывают колонны и арки под самым куполом храма. Особенно когда понимаешь или, по крайней мере, догадываешься, что они всего лишь нарисованы на плоскости! Настолько объемно и правдоподобно это выполнено!.. В главном алтаре помещена икона «Последняя вечеря», напоминающая нам о последней вечере Христа, а именно во имя Божьего Тела и назван храм. Как мы помним, хлеб был переменен в Божье Тело, а вино — в Кровь. Этот вечный сюжет создает великолепный акцент храма, концентрируя вокруг себя все иные сюжеты-приложения. Кстати, создан этот образ, как и церковные фрески, в 1752 году Ксаверием Домиником Геским и его сыном Юзефом Ксаверием — придворными художниками Радзивиллов.
В боковых алтарях заняли свои места иконы «Святой Игнатий» и «Святой Франциск Ксаверий». Краски всех фресок обновлялись в самом начале XX века, над этим работали краковские мастера Бруздович, Матейко и Страйновский. К тому времени, когда работы по отделке храма были закончены, его уже называли «чудом света» — за неверояное великолепие. Ректор Новогрудского иезуитского коллегиума в 1752 году писал: «Весь мир объедешь, а такой красоты не найдешь».
Поскольку Миколай Криштоф Радзивилл «Сиротка» был человеком не только гуманистических взглядов, но и человеком современным, логичным было появление после его смерти барельефа фундатору непосредственно в самом храме. Хотя такие «светские» вещи не приветствовались и потому не были широко распространены. Надгробье Сиротки из песчаника изображает его во время молитвы, в плаще пилигрима, который был на нем во время всей пилигримки в Рим и Святую Землю. За спиной Сиротки — изображение рыцарских лат. И эпитафия, которую якобы составил перед смертью сам князь: «Перед лицом смерти никто не рыцарь ...» (Кстати, гроб Сиротки в усыпальнице стоит ровно под этой надгробной плитой). Неподалеку — памятники умершим детям Сиротки: Миколаю (умер ребенком) и Криштофу Миколаю, который умер в 1607 году от чумы в Болонье. На эпитафии указано: «умер от боли в животе в возрасте 16 лет, 10 месяцев, 3 дней и 13 часов».
В XX веке в костеле появилось несколько мемориальных таблиц: в 1902 году поклонники творчества писателя Владислава Сырокомли (Людвига Кондратовича) в сороковую годовщину со дня его смерти посвятили ему памятную доску; Сырокомля, жизнь и творчество которого тесно связано с Несвижем, венчался в этом храме в 1844 году. В 1930-х годах возникла памятная доска Эдварду Войниловичу, большому другу Радзивиллов, основателю Красного костела в Минске. В 2006 году прихожане создали слева от входа в храм (на внешней стене) памятную таблицу ксендзу Гжегожу Колосовскому (1909-1991), который служил в этом костеле с 1939 года как викарий, а в 1941-1991 годах как настоятель. Ксендз Колосовский спас костел от пожара во время войны и от разрушения в советское время.
Вообще говоря, внутреннее убранство костела Божьего Тела можно смело назвать одним из выдающихся музеев художественной европейской традиции своего времени.
Усыпальница Радзивиллов (1616)
Как мы уже узнали, семейная усыпальница Радзивиллов в крипте костела Божьего Тела стала третьей по величине семейной усыпальницей в Европе. Первым, кто почил здесь, был сам Сиротка. Год его смерти запомнить легко — великий Радзивилл умер в один год с Шекспиром — в 1616-м. Создавая усыпальницу, Сиротка оставил два простых правила относительно крипты: во-первых, там должны были быть похоронены исключительно Радзивиллы; во-вторых, хоронить надлежало в простом одеянии и без богатств — чтобы через века ни у кого не возникало соблазна разграбить гробы. Сиротка и вправду почил в своем плаще пилигрима — символе знакового путешествия по Святой Земле. Гроб князя несли от замка к костелу нищие со всей округи. А вот второе правило нарушил... сам же Сиротка! Дело в том, что следующим человеком, почившим в крипте, стал... верный слуга Сиротки, сопровождавший его во всех путешествиях...
С того времени в крипте нашло свое последнее пристанище большинство представителей славного рода: сегодня в крипте стоит 72 гроба (один из которых, ритуальный, пуст). Урна с прахом 72-го Радзивилла — князя Антония, жившего в Лондоне, — была замурована в стену усыпальницы в 2000 году в соответствии с его завещанием. Однако сведения о количестве гробов в разное время фиксировались абсолютно разные: в 1905 году комиссия насчитала 78 саркофагов: в польской монографии 1937 года говорится о 102 гробах; в советское время саркофагов было якобы 90; еще раньше называлось 120. Что произошло с остальными, и были ли они вообще — точных сведений нет. Согласно одной из версий, часть саркофагов исчезла во время войны.
Согласно другой, романтической, во время очередной угрозы усыпальнице под ней был сооружен еще один этаж, где и была замурована часть гробов. И сегодня туристы, исследователи и историки, оказавшись в усыпальнице, все с одинаковым азартом топают ногами в надежде обнаружить гулкую пустоту под полом, которую порой якобы даже ощущают...
Следует сказать, что история нескольких гробов окутана легендами. Один из них называется «горбатым», поскольку его крышка не плоская, а треугольная. Согласно легенде, здесь почила юная Людвика Радзивилл. Ее отец, Богуслав Радзивилл, уже организовал бал, чтобы выдать дочь замуж за австрийского принца, однако она любила другого — конюшего, с которым договорилась бежать прямо с бала. Отец поймал конюшего и посадил в темницу, а Людвика, не зная этого, прибежала в условленное место прямо в бальном платье и легких туфельках. Не дождавшись любимого, она замерзла, скрючившись на пенечке — в таком виде княжну и похоронили. Впрочем, когда саркофаг вскрыли, выяснилось, что там похоронена... 74-летняя княгиня Аделия Карницкая-Радзивилл. А «горбатость» саркофага получила абсолютно реальное объяснение: внутри деревянного саркофага находился цинковый гроб, к крышке которого мастер прикрутил... вазу с железным сияющим пламенем. По одной из версий, именно из-за этого тело умершей не сохранилось — прикручивая вазу к цинковому гробу, мастер нарушил герметичность захоронения, и мумия рассыпалась буквально на глазах. В одно из обновлений крипты для саркофага был изготовлен еще один гроб, деревянный. А чтобы покрыть вазу, и была сконструирована крышка такой оригинальной формы. (Всё это стало известно из статьи московских ученых в белорусском журнале «Неман» № 7/1971).
Другая легенда касается загадочного бочонка, находящегося подле одного из саркофагов. Легенда повествует, что там были захоронены останки Радзивилла, которого задрал на охоте медведь. В действительности же история оказалась гораздо романтичней. На крышке гроба, возле которого стоит бочонок, можно прочесть: «Я не могу позволить, чтобы сердце, которое так меня любило, просто выбросили. Всем, кроме жизни, я обязан только тебе», а в бочонке в специальном растворе сохраняются внутренние органы княгини Радзивилл — таково было распоряжение мужа после ее смерти...
Возвращаясь к созданию Радзивилловской усыпальницы, стоит сказать о способе мумификации, применявшемся здесь в разные времена. Это, как и многое другое, связанное с Радзивиллами, также окутано мифами и легендами. Согласно самой вероятной версии, рецепты мумификации Сиротка привез из Египта, из своего знакового двухлетнего путешествия. В знаменитой книге «Перегринация» князь Радзивилл довольно точно описывает внешний вид мумий, отмечая, что «различные зелья и масти так спекли тела, что те аж светятся, как смола затвердев... кости тех тел целые и очень белые, ведь те масти ароматные и от счернения их защищают... намазанные три тысячи лет целые лежат». Покидая Каир, Радзивилл решает взять несколько мумий с собой и покупает у арабов два забальзамированных тела — мужчины и женщины. Но везти их целиком на корабле было нельзя — считалось, что мумия может принести судну гибель. Поэтому каждое тело разделили на трети и запаковали в отдельные ящики.
Уже когда мумии были на корабле, и судно ждало попутного ветра, поднялся шторм. Матросы стали паниковать: все погибнем! Не выдержав психологической атаки, Сиротка приказал выбросить все ящики в море. В результате князь не довез до Несвижа сами мумии, но привез идею бальзамирования.
Этой идеей заинтересовались в 1953 году и коммунисты: когда умер Сталин, возник вопрос, как сохранить тело вождя для потомков,- аналогично с трупом Ленина. Для этого в Несвиж направилась специальная комиссия из Москвы, возглавил которую профессор В. Ф. Черваков. Официальная версия приезда комиссии была гениально законспирирована: якобы поступили жалобы и просьбы от местных жителей исследовать мумии и выяснить, безопасны ли они для здоровья местного населения...
В 1971 году, когда уже давно был развенчан культ Сталина, и о подобных вещах можно было осторожно говорить вслух, материалы экспедиции в Несвиж были опубликованы в прессе. Однако даже дата ее приезда была сознательно искажена: чтобы исследование не связывали со смертью тирана, дата была обозначена как 1951 год.
Впрочем, об этой секретной экспедиции стоит рассказать подробнее. Прежде всего комиссия открыла самый старинный гроб — Миколая Криштофа Радзивилла «Сиротки». Ученые ожидали увидеть мумию в одежде пилигрима — как значилось в завещании. Однако картина открылась совершенно другая: мумия была покрыта куском малинового атласа, на голове была красная бархатная шапочка, на теле — белая шелковая рубаха, на ногах — белые чулки машинного вязания. Под головой лежала холщовая подушечка, набитая несопрелым сеном, и белая лайковая перчатка с пружинной кнопкой-застежкой, на которой была обозначена парижская фабричная марка. Все эти предметы относились явно ко времени работы первой комиссии в 1905 году. Таким образом выяснилось, что Сиротку переодели именно тогда!.. Советские ученые задумались: зачем?.. Разгадка ждала на дне гроба: много сухой моли и мелкие черные частички шерсти — знаменитый плащ пилигрима съела моль! Не пощадила она и мумию: как засвидетельствовали ученые, от нее остался скелет с остатками заскорузлой ткани...
Вскрытые несколько других гробов позволили достаточно точно определить способ, каким радзивилловские врачи бальзамировали умерших. Следует заметить, что в то время по христианским канонам вскрытие покойников строго запрещалось, поэтому придворные лекари смазывали тело умершего «бальзамом» и смолистыми пахучими веществами — не производя вскрытия и не извлекая внутренности. При этом мази наносились только на переднюю поверхность тела: ткани высыхали, и верх тела сохранялся, создавая своеобразный затвердевший купол. Нижняя часть ссыхалась и рассыпалась.
Позже, в XIX веке, метод бальзамирования изменился и стал более похож на консервацию: тело покойного без особой обработки просто запаивали в цинковом гробу, и оно продолжало разлагаться до определенного момента, пока газы не создавали предельного давления, при котором процесс распада останавливался. Поэтому даже много лет*спустя через вмонтированное в крышку толстенное корабельное стекло можно было увидеть лицо покойника. Тогда же, в 1953 году, ученые не стали вскрывать ни один из таких саркофагов — у них уже был печальный опыт, когда при вскрытии гроба с композитором Николаем Рубинштейном, привезенным из Парижа, тело рассыпалось буквально на глазах...
В результате комиссия пришла к выводу, что никакого сверхъестественного секрета не существует — врачи опирались на опыт и знания, вполне доступные в то время.
Gleb Labadzenka